Чума
Рассказ горожанина некоторого города Ближнего Востока о том, как этот город поразила чума и он, город, оказался закрыт для входа и выхода. Мы становимся свидетелями постепенного изменения атмосферы, настроений и умов жителей города.
Плюсы. Кажется, я ещё не встречал такого глубокого описания и проработки каждого персонажа. Здесь каждый из как минимум полдюжины значимых персонажей раскрывается не как обычно, посредством внешнего описания, диалогов с другими и иногда его жизни, но и в каждый момент времени автор даёт нам возможность увидеть, что творится в душе этого героя. И у каждого героя эта душа совершенно разная, так же как и поведение, действия, отношения. Складывается впечатление, что образы во многом списаны с настоящих живые люди.
Минусы. Слишком много затяжных лирических отступлений. Закралась мысль, что автор использует историю с чумой лишь как стержень для того, чтобы передать нечто больше, что подкрепляет информация на Википедии. Но часто эти самые отступления очень надоедали, поэтому чтение затянулось.
Итог: не интересно и задумка автора не ясна.
Также мне это напоминает сплав "Записок юного врача" Булгакова и "Шерлока Холмса" Дойля.
Цитаты
- Самый удобный способ познакомиться с городом – это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают.
- И наконец, в этом обострившемся до пределов одиночестве никто из нас не мог рассчитывать на помощь соседа и вынужден был оставаться наедине со всеми своими заботами. Если случайно кто-нибудь из нас пытался довериться другому или хотя бы просто рассказать о своих чувствах, следовавший ответ, любой ответ, обычно воспринимался как оскорбление. Тут только он замечал, что он и его собеседник говорят совсем о разном. Ведь он-то вещал из самых глубин своих бесконечных дум все об одном и том же, из глубины своих мук, и образ, который он хотел открыть другому, уже давно томился на огне ожидания и страсти. А тот, другой, напротив, мысленно рисовал себе весьма банальные эмоции, обычную расхожую боль, стандартную меланхолию. И каков бы ни был ответ – враждебный или вполне благожелательный, он обычно не попадал в цель, так что приходилось отказываться от попытки задушевных разговоров. Или, во всяком случае, те, для которых молчание становилось мукой, волей-неволей прибегали к расхожему жаргону и тоже пользовались штампованным словарем, словарем простой информации из рубрики происшествий – словом, чем-то вроде газетного репортажа, ведь никто вокруг не владел языком, идущим прямо от сердца. Поэтому-то самые доподлинные страдания стали постепенно и привычно выражаться системой стертых фраз.
- Ибо в таком случае легко предположить, что добрые поступки имеют цену лишь потому, что они явление редкое, а злоба и равнодушие куда более распространенные двигатели людских поступков. Вот этой-то точки зрения рассказчик ничуть не разделяет. Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена.
- – В мои годы хочешь не хочешь приходится быть искренним. Лгать слишком утомительно.
- Молчавший до этого Тарру сказал, не поворачивая головы, что, если Рамберу угодно разделять людское горе, ему никогда не урвать свободной минуть! для счастья. Надо выбирать что-нибудь одно.
- – Какая у него все-таки главная идея? – допытывался старичок священник.
Они вышли уже на паперть, ветер с воем накинулся на них, и диакон не сразу ответил. Воспользовавшись минутой затишья, он сказал только:
– Если священнослужитель обращается за помощью к врачу, тут явное противоречие.
Тарру, которому Риэ пересказал проповедь отца Панлю, заметил, что он сам лично знал священника, который во время войны потерял веру, увидев юношу, лишившегося глаз.
– Панлю прав, – добавил Тарру. – Когда невинное существо лишается глаз, христианин может только или потерять веру, или согласиться тоже остаться без глаз. Панлю не желает утратить веры, он пойдет до конца.